Колониальные богатства "закрытой" России

Готова ли о них рассказать ФСИН?

В России 650 тысяч заключенных, над ними около 300 тысяч надзирателей. В сумме это больше, чем число военнослужащих в Вооруженных силах страны. Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) – рабовладельческое государство в государстве, качающее неучтенную прибыль миллиардами, уверен член Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Свердловской области Сергей Кириллов. На примере одного региона он объяснил "Уралинформбюро", как работает система и почему разовая помощь зэкам в отстаивании их прав неэффективна.

– Сергей, когда и для чего были созданы ОНК?

– В 2008 году, указом президента Медведева. Комиссии учреждались в каждом регионе для общественного контроля за соблюдением прав человека в местах принудительного содержания. Это – ИВС МВД, СИЗО и исправительные колонии. На Среднем Урале таких учреждений около 40, члены ОНК имеют туда беспрепятственный доступ. Мы можем с глазу на глаз беседовать с заключенными, делать фото и видео.

– Как лично вы определяете свою задачу?

– В регионе примерно 30 тысяч заключенных, каждому сопли не подотрешь. Считаю, что нужно фокусироваться на глобальных темах. Одна из них – незаконная эксплуатация труда. Я посетил большинство закрытых учреждений области, опросил сотни людей – коммерсантов, которых колонии привлекали к совместному бизнесу, бывших и нынешних осужденных. Собрал много доказательств о нарушении Трудового кодекса, о "распиле" бюджета и уводе прибыли. Но если сейчас раскрою имена свидетелей, они вряд ли выживут.

– Какие виды производств действуют в свердловских колониях?

– Основные – это деревообработка, изготовление мебели, автосервис (нередко завязанный на краденых машинах), швейное и обувное производство. Делают гробы, бронированные стекла. Разводят свиней, коров и кроликов, картошку выращивают. Плетут мочалки – осужденный получает около рубля за штуку, на блошиных рынках они уходят за 50 рублей. Производства, подконтрольные бывшим силовикам, чувствуют себя хорошо. А те, что организованы обычными коммерсантами, фсиновцы быстро отжимают и передают своим. Со сбытом продукции сложностей нет, по всей области раскиданы магазины. Если бы Следственный комитет работал в интересах государства, легко бы выявил схемы: откуда сырье, куда идет продукция и так далее.

– И везде люди работают только за пайку?

– Вкалывают по 11-12 часов в сутки без выходных и отпусков. Хорошо, если за 30 рублей в месяц. Кто-то вообще не получает ни копейки. А ведь многим нужно компенсировать ущерб потерпевшим по решению суда, алименты платить. Какие-то взносы на пенсионный счет должны поступать. Тем временем официальная статистика ФСИН говорит, что среднемесячная зарплата российских заключенных в прошлом году превысила 5 700 рублей.

В лечебно-исправительных учреждениях (ЛИУ) по правилам принуждать к труду вообще нельзя. Но там на тяжелые работы гонят и умирающих от ВИЧ, и харкающих кровью туберкулезников. Серьезно больные женщины катают бревна, таскают навоз. Не выполнишь дневную выработку – готовься к побоям.

– Сумма неучтенных доходов предприятий известна?

– Официально трудоустроенных в колониях Свердловской области – примерно 30%, то есть 10 тысяч человек. Из них каждый ежемесячно производит не менее чем на 10 тысяч рублей продукции и услуг. Итого как минимум 100 миллионов рублей в месяц доходов, хотя реальная цифра на порядок выше. Налоговых отчислений с нее нет.

– А можно конкретные примеры?

– Возьмем банно-прачечный комбинат екатеринбургской ИК-2, в которой больше 1 000 заключенных. На комбинате четверо официально трудоустроенных, фактически работает 15, почти бесплатно. Я собрал свидетельские показания, подал заявление прокурору по надзору за исправительными учреждениями. Он тут же начал оправдывать колонию – наверняка, мол, разбили эти 4 ставки на 15. И, вообще, системе не хватает персонала из-за сокращения штатов, зарплаты фсиновцев упали, а мы тут будем о зэках думать.

Жду из прокуратуры стандартную отписку: проверка проведена, нарушений не выявлено. Скажите спасибо, что на вас не завели уголовное дело.

– Часто приходят такие отписки?

– В подавляющем большинстве случаев. Надзорные, следственные органы и медики "повязаны" с ГУФСИН. Если, допустим, судья, прокурор и следователь по делу о пытках заключенных – "из одной песочницы", выросли в одном городке, то исход предсказуем.

Обычно проверка выглядит так. Сотрудник прокуратуры спрашивает у тех, кто издевался: "Вы били кого-нибудь?" – "Нет". Всё, факты не подтвердились, пострадавшему добавят еще 2-3 года за ложный донос.

Другой показательный эпизод. Человека избили до полусмерти, он весь синий от затылка до пят. Первый вопрос медика при осмотре: "Ну, и чем ты себя настукал"?

Потом девушка-психолог заглянет в глаза: "Как себя чувствуешь? Есть вопросы?" Возникнут вопросы – его еще раз "воспитают".

– Институт пыток связан с принудительным трудом?

– Не только, еще с вымогательством "гуманитарной помощи" у родственников сидельцев. Платить приходится за спокойную жизнь, свидания, условно-досрочное освобождение, ремонт в колонии. В роли "вышибал" - так называемые зэки-активисты. Они не работают, негласно наделены полномочиями администрации. Их задача – превращать контингент в бессловесный скот. Непокорных калечат и убивают. Большинство из этих садюг освобождаются по УДО, снова совершают преступление и возвращаются за решетку.

Плату активисты получают щедрую: от деликатесов и гаджетов до наркотиков и девочек. В ИК-2 рядом со штабом ГУФСИН свободно заносят баулы с техникой, наркотой, едой. Обратно выносят холодное оружие и прочие поделки. Товарооборот постоянный.

В новолялинской ИК-54 (из нее нам поступило полторы сотни заявлений), как только прибывают осужденные, их сразу бьют всех скопом. Если хочешь покоя, становись активистом. Не согласен – насилуют.

В ИК-2, ИК-47, изоляторах – конвейер по выбиванию показаний. Сначала подозреваемого следователь шантажирует. Если не помогает – направляет к специально обученным людям в медсанчасть "на обработку". Прихожу в больницу: десятки молодых парней с геморроем. Спрашиваю у врача: насилуют? Кивает, но кто ж сознается, говорит. Потом следователь спрашивает: еще "полечишься" или пишешь явку с повинной?

Так пополняется стадо рабов. Кстати, среди освободившихся здоровых людей практически нет. А среди осужденных, по нашим данным, треть сидит безвинно.

– Виден ли хоть какой-то просвет?

– Разовые акции – капля в море. Необходима кардинальная реформа, чтобы прокуратура была независимой, врачи и психологи отделились от ГУФСИН. И сделать прозрачными финансовые потоки. Но разве это выгодно системе? Там прапорщики при зарплате в 30 тысяч имеют машины за 2 миллиона рублей. Только в Свердловской области прокачивается до миллиарда рублей "черного нала" в год.

– А что реально может ОНК?

– Комиссия может все меньше, ее "прибирают к рукам". Нам постоянно чинят препятствия. Например, в Нижнем Тагиле прокуратура распорядилась не пускать на территорию колоний правозащитников без высшего образования – ни в одном законе такой нормы нет. Или заключенный при смерти, а его отказываются выпускать, но мы бессильны, хоть лоб расшиби.

Главный парадокс в том, что председатель свердловской ОНК Ашурбек Манасов связан с той самой "пыточной" ИК-2 и активно продвигает лояльных людей в комиссию. Половина ее состава лоббирует интересы ФСИН. Визиты таких ревизоров в исправительные учреждения ограничиваются чаепитиями и участием в тюремных олимпиадах. Другие правозащитники, приехав следом, находят массу вопиющих нарушений.

Мы обратили внимание на коммунальные потери отрасли. Подсчитано, что отсутствие специалистов по ЖКХ приносит свердловским колониям минимум 1 миллиард убытков в год. Элементарно: заклейте окно, установите пружину на дверь, поставьте прокладку в кран. Назначьте одного ответственного в регионе. Почему этого не делают?

1 ноября будет избран новый состав ОНК (он утверждается в Общественной палате РФ). Увы, там вряд ли найдется место тем, кто хочет кардинальных изменений в системе ФСИН.

От редакции

Не так давно правозащитники опубликовали информацию о том, что один из заключенных ИК-54 обращался к президенту РФ с просьбой лишить его российского гражданства, так как он не желает быть гражданином государства, которое занимается исправлением людей путем их истязаний, унижений и убийства.

Конечно, у части общества есть мнение, что осужденные на "зоне" пусть хоть поубивают друг друга – криминала станет меньше. Но там, между прочим, сидят не только насильники и убийцы, которых в советские времена поставили бы "к стенке".

Мы не будем вступать в бесконечную дискуссию между ОНК и ФСИН по поводу физического насилия над заключенными. Это – в первую очередь обязанность Общественной палаты РФ и Свердловской области навести в "зонах" на территории региона конституционный порядок.

"Уралинформбюро" предлагает ГУФСИН Свердловской области раскрыть арифметику тюремного труда. Это – не государственная или военная тайна. И не персональная информация осужденных, закрытая для разглашения. Это просто финансовая отчетность – перед налоговой инспекцией, перед Пенсионным фондом. Каков объем произведенной и реализованной колониями продукции, каковы нормы выработки, нормативы оплаты труда и зарплаты заключенных с уплаченными по ним взносам?

Еще три года назад ФСИН заявляла о том, что на "зонах" начнут платить зарплаты по новым тарифам. А как на самом деле? Подождем ответ из мест не столь отдаленных.

Беседовала Надежда ПРАВДИНА